Тьма, да неужто у него такой противный голос? Амон усмехнулся, понимая, что находится на грани боевого безумия. Прижался пылающим лбом к холодному камню. Нельзя вмешиваться. Нельзя.
– Так тоже сойдет. – Он отпустил ее косу и снова заложил руку за голову, прикрыв глаза. – Кэсс… ты же разбираешься во всяких глупых чувствах. Что это такое – когда смотришь на кого-то и точно знаешь: не напакостит. Не боишься, что вдруг ударит. Причем не потому не боишься, что знаешь – успеешь перехватить, а потому, что… просто не ударит.
– Я с-с-согласен на п-подарок, – все еще глядя на заступника рыжеволосой девчонки, прошипел дракон и посторонился, освобождая узкий проход между своим шипастым боком и стеной грота. – Ступ-пайте.
Приземлившись перед воинскими казармами, авантюрист мгновение помешкал. В памяти всплыл день, когда он стоял здесь с Амоном. Тот тоже медлил, не зная, что его ждет. Но, в отличие от Амона, Тирэн не испытывал сомнений, он точно знал – его приказ будет выполнен. Поэтому секундная задержка была вызвана не сомнениями, а лишь желанием осмыслить события последних суток.
– А почему же нет Фрэйно? Раз Герд – его сын, почему отец не приглашен?
Хозяин Кассандры поднялся на ноги. Тело сминала слабость, ныли все старые шрамы, как будто разом открылись и принялись кровоточить затянувшиеся раны.