В конце месяца был первый случай дезертирства. Солдат ушел ночью с поста на османийскую сторону. Винтовку не взял. Приказал ночью на постах стоять по трое.
Увидев непонимание лейтенанта, ветеран пустился в пространные пояснения.
— Это почему же? — заинтересовался жандарм. — До сей поры всем хватало, никто не жаловался.
— Как я могу задушить своего лучшего друга, с которым еще год назад мы сбегали из училища на свидания к гимназисткам из Первой дворянской. Сколько же мы с тобой не виделись? — гвардеец пристально рассмотрел лейтенанта. — А ты изменился. Где тот веселый мальчик, с которым мы устраивали мелкие пакости ротному офицеру. Возмужал, загорел. Много времени проводишь на свежем воздухе? Где ты сейчас служишь? Что нового? Не женился? Впрочем, об этом бы узнали из газет. Ах да, мы же поссорились! Ты никак не можешь простить мне Мари?
— Туда, где ты сможешь рассказать мне все без посторонних ушей.
— Не буду я вас допрашивать. Да и дело против вас, считай, развалилось, ни одного свидетеля против вас не осталось.