Одна лошадь предназначалась для картечницы, вторая для патронов и треноги-лафета.
— Извините, доктор философии. Был в моей биографии и такой период.
Кавелин глубоко в душе застонал, завтра не только полковой штаб, но и первый батальон окажутся недееспособными.
Эти мысли посещали не одного Алекса. Во время обеденной кормежки лошадей к нему подошел Фелонов с предложением.
На платформу Алекс спустился одним из последних, когда основной поток пассажиров уже схлынул. Едва он сделал несколько шагов по платформе, как увидел трех жандармов, стоявших поперек платформы. Они просто стояли, а людской поток обтекал их с обеих сторон, но в животе у лейтенанта неприятно засосало, не иначе, как это за ним. Предчувствия его не обманули.
— Хорошо, — согласился лейтенант, — остаемся.