Пансион приятно удивил Лидину богатством убранства. Немножко странным ей показалось, что в стенах кое-где торчат гвоздики – будто там висели картины, но их сняли. Должно быть, унесли протирать пыль, рассеянно подумала она, волнуясь перед важным разговором.
Было это в тот самый день, когда Гликерия Романовна пришла на свидание с новой идеей рыбниковского спасения: обратиться за помощью к её доброму знакомому – начальнику московского жандармского управления генералу Шарму. Лидина уверяла, что Константин Фёдорович – милейший старик, в полном соответствии со своей фамилией, и нипочём ей не откажет.
А потом наступило 25 мая, и несущественный разговор вылетел у Василия Александровича из головы – нашлись дела поважнее.
Тот, как и следовало, ретировался из угла за штабель картонных коробок.
– Господи Исусе! – воззвал надворный советник, роняя револьвер и широко крестясь. – Рассей чары беса японского!
Фандорин стиснул трубку так, что побелели пальцы. Оружие! Транспорт с японским оружием, не иначе!