— Снегирь, здравствуй. — Цыган, похоже, ни на йоту не удивился нашему появлению, а на меня и Киркорова он и вовсе не обратил никакого внимания. — Я знал, что ты явишься.
— Не делай такие глаза, Олегыч. Пройдите вдоль северной стены, и белый олень сам выскочит вам навстречу.
— Уходят, суки, — заорали с площади, когда Марина, дрожа, как новорожденный олененок, отпустила руки с моей шеи и перенесла их на скользкий карниз крыши.
Мы вышли из кафе, когда на небе зажглись первые звезды.
— Что ты творишь? — накинулся я на девушку.
— Живехонек, — коротышка повернулся к палачу. — Твой выход.