Как именно Ольга пыталась подцепить папика, я видеть не могла. Охота, по выражению моей подруги, это дело сугубо индивидуальное, свидетели и сочувствующие здесь ни к чему.
— Что, Ухо, не терпится диким глотки порвать? — обнажив черные зубы, спросил Осама.
Я сидел в машине сопровождения вместе со стрелком из охраны и шофером, держа заряженный АКМ на коленях. Следом за нами медленно двигался черный автомобиль Отца Никодима. Мы покинули Цитадель не больше двадцати минут назад, но почему-то казалось, что давным-давно. Быть может, потому, что стрелок, по имени Меир, оказался надоедливым и болтливым парнем. Жиденький, востроносый, со смоляными глазками и чернявой бородкой, он словно имел шило в заднице и вертелся на месте юлой.
Подлезши под вагон, я перебрался на другую сторону. Крики лысого конунга стали тише.
— Скотина, — негромко сказала девушка, растирая запястье.
— В Пустоши никого не было, Андрей, — отозвался Шрам, бросая на стены луч фонаря. — Мы долго добирались, Андрей.