Преследователи подбирались все ближе. Стрелок палил без передышки, пытаясь попасть в Марину.
Я поднял воротник куртки и шагнул к выходу.
Черт подери, какой ветрище, даже здесь, в лесу, продувает. Шрам, будь он неладен. Впрочем, и сам молодец — угораздило же не запереть вагон с кокаином…
Островцев замер на пороге. Что думает мышь, видя желтеющий в мышеловке сыр?
Пилот, должно быть, такой же толстяк в желтой фуражке, как оставшийся на крыше Калужской городской администрации, качнул машину в нашу сторону; два вертолета едва не столкнулись. Стрелок заорал на него, и преследователи исчезли в беременных снегом облаках.
— Не хочу, Олегыч. И не называйте меня больше конунгом, хорошо? Какой я теперь, к черту, конунг?