Точно завороженный, я внезапно шагнул вперед, к костру. Из огненного чрева на меня глядело лицо старухи, оно показалось мне знакомым. Черные от копоти губы изгибаются и зовут: «Иди ко мне, и мне станет легче, раздели со мной мою боль». И я сделал еще один шаг.
Марина взглянула на меня и опять замолчала.
В коридоре повисла тишина, а снаружи донесся крик Кляйнберга, призывающий нас поторопиться.
Вика дотронулась губами до моего лба и поднялась. Блеснув в темноте ягодицами, подобрала с пола пальто.
— Можете не отвечать. Вижу: сектанты. Ленинцы, сталинцы, возрожденцы?
— А ты, Снегирь, похоже, часто ходишь этими тропами?