Холодные капли срывались с сырых стен, и от этих же стен отражался женский смех.
Я не ходил в столовку и потому считал, что вправе не ходить и на практику.
— Говоришь, ты большая шишка. У меня тоже большая шишка… В штанах.
«Гейша» поклонилась, сложив руки на груди; ушла, семеня ножками.
Это было большое помещение с черными стенами и закопченным потолком; у дальней стены возвышалась статуя человека с гитарой, украшенная бусами из человеческих черепов; в углах — груды тряпья, должно быть, служащие цоистам постелью. Посреди помещения горел костер, у которого грелись двое. Еще трое сидели на коленях рядом со статуей, но, как только мы вошли, они вскочили на ноги и все как один уставились на нас.
Упряжка замерла. Псы дышали тяжело, роняя на снег слюну.