— Островцев, ведь вы все прекрасно поняли: речь о той девушке, с которой вы изменяете жене.
Вино? Что нужно от меня этому сумасшедшему?
Андрей сел на изрезанное ножом коричневое сиденье и стал смотреть в окно. Мелькали дачи. Кое — где виднелись дачники, поднявшиеся ни свет ни заря.
Усиленный динамиком голос отца Никодима разносил по плацу слова о подвиге, о самопожертвовании, о славе. При всем желании я не мог принимать эти слова на свой счет и с нетерпением ждал, когда он закончит свою речь.
Я молчал. Стрелки смотрели на меня настороженными глазами.
По полу рассыпан концентрат, валяется окурок самокрутки.