Христо ошибся. Оставшись наедине, мы молчали. Я смотрел на двуглавого орла, в золоте которого переливались красные отблески костра.
— Это мое личное дело, — глухо проговорил он, ловя убегающие глаза Невзорова.
Какое странное лицо у этой самки… Бледное и чистое, не обветренное, не изрезанное шрамами, не обожженное дождем. Она совсем не похожа на игрока.
— Хорошо, — толстые пальцы Ирины Мухамедовны сомкнулись над бумажкой, и та исчезла, как у фокусника в цирке.
Я встал рядом с Борисом. Он улыбнулся и кивнул мне.
— За такой пустяк ты надеешься получить дурь?