Я медленно повернулся — ее лицо совсем близко.
— Я думал, взрывчатка не запрещена на барахолке, — шепнул я Снегирю.
Отец Никодим отстранился, Епифанцев захихикал.
Кружочек спрыгнул на снег. Бросил взгляд на локомотив, на блестящую под луной желтую двойную нить железной дороги. Повернулся ко мне. Я спокойно и прямо глядел на него.
— Не то слово — гестаповцам по части зверств фору давали, все старались отплатить за жизнь свою паскудную, задобрить фрицев. Знал я одного, однорукого Занько, работал на лесопилке. Пришел немец — Занько всех предал, стал убивать, насиловать, грабить…
Как только дверь квартиры закрылась, Илана объявила, что я гублю свою жизнь.