Мориц рассказывал, что в заставе на Борохудзире гарнизон был не меньше полутора тысяч человек. С пушкой, которой самое место в музее. У меня тоже не «гиацинты», но все-таки лет на сто пятьдесят помоложе. И именно эта запомнившаяся брату бронзовая каракатица навела меня на мысль озаботиться собственной артиллерией.
Пришлось клятвенно пообещать заложить в новой крепости храм. Стефан кивнул и через полчаса привел молоденького иеромонаха. Представил двадцатилетнего парнишку с широко распахнутыми, блестящими голубыми глазами как отца Павла и исчез. Больше я Ландышева и не видел. А Павлик, в миру Павел Морозов, отправился с нами.
– Насколько мне известно, у господина Лавицкого изрядно ваших наследных векселей собралось?
Так что прав Черняев. Хлопок русской промышленности нужен, а беспокойный да вороватый сосед – нет. Вот и выходит, что нужно брать все. Чтобы разбойники перестали жить грабежами и принялись работать, они должны начать бояться власти больше, чем тяжкого труда.
Толмач начал говорить, а я очень и очень внимательно следил за реакцией Могалока. Остальные меня интересовали постольку-поскольку – лишь в той мере, в которой они сами станут готовы играть отведенные им роли.
– Здесь, здесь меня оставьте, голубчики. Не стоит Клару Павловну моим приключением-то пугать…