Таннер дотронулся до моей руки: заткнись, мать твою.
Еще вчера вечером я был с ней мил и любезен до безумия, встречаясь в нашей поддельной крепости. Обещал все, что угодно, лишь бы успокоилась.
Две недели назад мы, как обычно, скучали в нашем царстве безработных — без каких-либо событий, погруженные в скуку, готовились в молчании поесть, прочитав при этом газету от начала до конца. Мы теперь читаем даже полосу для автомобилистов.
Все мы невольно поежились, настолько фальшив и неуместен был этот тон вне стен телестудии.
— Что-то не так? — спрашиваю я, хотя уже догадываюсь.
Я успел отвернуться, прежде чем они меня заметили.