— Это точно, — поддержали и другие атаманы. — Уговор — дороже денег!
— Ну ты же ему сказал, что хочешь из рудника каторжников освободить? Сказал. Значит, должен был король воров озаботиться, чтобы тебя любой ценой из тюрьмы высвободить. Ну, — развел Жан руками, — понятное дело, не смог бы он тебя из тюрьмы спасти. Но зачем было на суде против тебя свидетельствовать? С него ведь народ воровской может и спросить за такие штучки-дрючки…
— Господин бургомистр, вы уже могли оценить мою преданность вам. Давайте побережем наемника до суда. И потом, Артакс в этом случае будет убивать, а новых людей отыскать очень сложно…
Забавно, но я был горд за своих родичей, хотя и видел их давным-давно, когда мать уговорила отца отпустить ее и сыновей навестить родственников. Отец, понятное дело, обоих наследников не отпустил. Вольдемару пришел срок посвящаться в рыцари, и поехал я. К слову — золотой пояс и шпоры брат получил тогда, когда отличился в сражении. В нашей семье не признавали рыцарей «по крови», а были лишь рыцари «по подвигу»… Как я ему завидовал.
Старый рубака был хорош! Дать ему волю — всех перебьет!
С «ристалищем» и плотниками обошлись бы и без меня, но так мне было легче. Когда при деле, в голову не лезут дурные мысли. А мысли лезли. Думал о Гневко, о каторжниках, которым пообещал спасение, и о разбойниках. Не обманут ли? А то и обманывать не станут, а просто возьмут и передумают. Взять обоз — слишком опасное дело. А еще и мысли об Уте. Опоила сонным зельем — ладно. Но кто ее, дуру, заставлял брать мое имя?