— А ты ждала кого-то другого? — поинтересовался я. — Вот, пришел за своими вещами и деньгами.
— С тебя и одного хватит, — сказал однорукий старик. — Я тоже талант даю. У меня с парнями теперь руды — хоть ешь ее.
— А твое какое дело? Где взяли, там и взяли… — злобно огрызнулась женщина. — Ты пошлину бери.
Что же, чтобы они не убили меня, придется убить их самих. Это нормально.
Потом, поскуливая от боли и жалости к самому себе, обливаясь холодным потом и слезами, ждал, пока огоньки погаснут на ранах. Выдержал, не потерял сознание, хотя и надеялся на это. Икая от боли, дошел до ручейка, зачерпнул воды. Сунул остатки лопуха в котелок, поставил его на огонь и подкинул хвороста в догоравший костер.
— Ешьте, — сказала Гертруда, поставив передо мной миску с аппетитно пахнущим варевом. Вытерев фартуком ложку, протянула мне.