Узнать подробности не удалось. Кузнец валялся на полу, как скомканная одежда, и, когда его в очередной раз тащили «позабавиться», уже не сопротивлялся, а плакал. В мою сторону он боялся и смотреть, а когда я пытался заговаривать, прикрывал руками горло и начинал скулить как побитая собака. Уж не свихнулся ли?
Я задумался, прикидывая список претендентов. С ходу могу назвать десяток-другой, а повспоминать, так и еще десяток назову.
— Господин Лабстерман считал, что горожане не должны знать об исчезновении господина коменданта, тем более о его смерти.
— Я вам говорил, чтобы пока не орали? — спросил я, подходя ближе и вытаскивая нож. — Не обижайтесь…
— Нужно закончить одно дело, — неопределенно сказал я. — Ну а потом я вернусь в ваш славный городок…
— Почему с утра? — возмутился «мокрушник», уже давно изводивший всех мечтами о еде.