В унизанных перстнями пальцах появился первый лист новой бумаги. Снежно–белый, плотный и одновременно гладкий, с удивительно ровными краями. А ко всему еще и гораздо прочнее обычного — ибо рвался гораздо хуже и с большей неохотой, чем обычная бумазея. Первый лист сменил второй, почти во всем повторяющий первый. Кроме нежно–лилового цвета. Третий отдавал зеленью, четвертый был явственного золотистого оттенка. Пятый опять был белым, зато в него узенькой дорожкой (по самому краешку) впечатались цветочные лепестки. На шестом, отливающем красным, в правом верхнем углу обнаружилась небольшая ромашка, удивительным образом ставшая одним целым с бумажным листом.