Салтыков поперхнулся воздухом, впадая в кратковременный ступор. Действительно, такая присяга имела место — восемь лет назад, когда Иоанн Васильевич тяжко занедужил. Так тяжко, что никто уже и не верил, что он оправится и встанет со смертного одра. Великий князь тогда потребовал от думских бояр и ближнего круга присяги своему шестимимесячному сыну. Многие отказались, еще большие было сомневающихся, а он и еще некоторые из Избранной рады беспрекословно прошли крестное целование на верность. А потом… Государь выздоровел, и сомневающиеся тут же передумали. Вот только уже было поздно: не стало меж ними и царем прежнего доверия, и милостивая царица–заступница Анастасия тоже перестала печаловаться об опальных боярах да князьях.