Пасторальные благодать и лепота продолжались недолго. Нарушило деревенское благолепие валявшееся на земле тело. Правда, не мертвое, а мощно всхрапывающее, разметавшееся аккурат поперек тропы. Собственно, пьяный мужик и деревня сочетались нормально. Вот только прикинут мужик был не по-деревенски: кожаная жилетка на завязках, кожаные штаны и забавная обувка типа шитых бисером мокасин, похоже, ручной работы. Но главное внимание привлекала не обувка, а то, что на животе у мужика лежал метровый мечуган, отполированный так, что вполне годился в зеркала. Когда между мужиком и Гучко оставалось метров пять, храп внезапно оборвался, мужик открыл один глаз, оценил приближающуюся компанию, затем закрыл глаз, и храп возобновился. Однако Фёдрыч успел заметить, как секундно напряглась волосатая лапа, обхватившая рукоять, и мышцы загорелой шеи. И ни на миг не усомнился: пожелай мужик – и воткнется блестящая железяка в тушку любимого шефа. Мужику для этого даже вставать не придется, потому что Гучко поленился мужика обходить – просто перешагнул.