В минуты слабости кадровик жалел, что Рою во время оно не поломали руки-ноги: тогда компания отозвала бы его из России — да и хрен с ним, даром тут не нужен, все равно совсем плохой.
Я долго плыл по течению и не мог понять, отчего мне так плохо. А ему-то было хорошо.
— Не мешай, я перечисляю травмы. Мы знаем, что украинцы не любят нас и пшеки не любят нас. Прибалты не любят нас. Вообще никто не любит нас — прямо как чурок и пиндосов. Сами мы подозреваем в чем-то плохом евреев, даже когда их нет поблизости. А любого русского, кто купил китайский автомобиль, считаем предателем Родины…
Каково было его удивление, когда он узнал, что за этикой на заводе следит каждый второй, и за это начисляются очки, и уже по очкам принимаются решения о продвижении молодых талантов, и набираются очки самыми беспардонными способами. И курирует всю эту хренотень — здравствуйте, я ваша тетя — милейший парень Рой Калиновски.
Даже по фотографии заметно, что Михалыч тут был всегда и здесь останется: столп местного общества, гордость или позор Левобережья, в зависимости от настроения, а по пятницам ближе к ночи — и великая гордость, и несмываемый позор сразу.
— Ну… Все равно они друзья. А ему поговорить не с кем.