Кен стукнул на лучшего друга, и это был подарок судьбы и для Роя, и для Джейн. Кен сам себя разил насмерть, и как бы не буквально насмерть. Да и черт с ним, туда ему и дорога.
— Почему сразу в гаражах? Может, в паддоке F1.
— Не буду, чего мне волноваться, если я в этом не участвую! Но, блин, обидно, совсем наши опиндосели…
И выходит, что ничего Кен не осознал. Ничего не понял. Кен был в системе и как бы вне ее: играл по правилам, которые давно отменили. А кто играл по новым — далеко его обставил. И вот самое плохое: новые правила неприемлемы для порядочного человека. Как бы он ни ломал себя, пытаясь к ним примениться, его песенка спета. Гадом быть — не только искусство, а еще и состояние души; научиться жрать людей на производстве — мало для победы, надо по-настоящему хотеть сырого мяса. И окажись я на месте Кена, меня бы не очень волновало, что по новым правилам мне заранее выписан технический проигрыш.
— Qu’est-ce que c’est? — поинтересовался Михалыч, кивая на поллитру.
— Ты только в городе не болтай, — сказала она, — я это хочу приберечь на будущее. Но тебе полезно знать, в каком гадючнике работаешь. И, кстати, неплохо бы проверить инфу, вдруг моя пиндосина завирает.