Но Колин даже не думал о Стюарте. Он вспоминал мысли — яркие, как память, как чувственные впечатления, буйные, отвратительные: рука, хватающая и сжимающая, в густой толпе юных тел; крик боли, искажённое детское лицо. И всё тот же вопрос, снова и снова: он и вправду это сделал? Ему понравилось? Ответов не было. Он знал только, что постоянно возвращается мыслями к тому мгновению, видит его, чувствует. Мягкая плоть под тонкой хлопковой блузкой; захват, сжатие, боль, потрясение: насилие. Сколько раз? Он и этого не знал. Часами пытался прикинуть, скольким учащимся это могло стать известно, ползут ли слухи у него за спиной и когда ждать разоблачения.