А после этого — то ли от гордыни, то ли всем назло, то ли от невозможности расстаться с мечтой о шальных деньгах, которую не пошатнули даже факты, Саймон выставил свою кандидатуру. Позор, за который предстояло расплачиваться его семье, стал неизбежен.
Ей даже стало казаться, что отказ от посещения Золотого храма равносилен предательству. Перед её затуманенным взором пронёсся образ храма: отражённый водяной гладью купол в виде цветка лотоса и медовый отблеск белого мрамора.
Тем не менее в конце демонстрации, когда Барри попросил желающих вступить в команду поднять руки, Кристал не шелохнулась. Тесса видела, как она презрительно мотала головой под шёпот Никки. Барри, тщательно записав имена желающих, поднял голову.
Кей не переставая гладила его по руке, а сама думала, что ни при каких условиях не смогла бы позволить себе расклеиться.
Ответа пока не было. Ноги сами несли его вперёд, а вывеска росла, манила к себе и ухмылялась.
Давным-давно, в младших классах, Эндрю, Пупс и другие ребята дёргали Сухвиндер за иссиня-чёрную косичку; при игре в пятнашки это напрашивалось само собой, да и на уроках, когда учитель отворачивался, трудно было удержаться, если эта косичка болталась, вот как сейчас, прямо у тебя перед глазами. Но Эндрю отошёл от этих детских шалостей; его больше не тянуло дотрагиваться до этой косички, равно как и до самой Сухвиндер: она была одной из немногих девчонок, на которых не задерживался его взгляд. Как указал ему Пупс, у Сухвиндер над верхней губой темнели усики. Другое дело — её старшая сестра, Ясвант: фигуристая, с осиной талией и таким личиком, которое до появления Гайи казалось Эндрю прекрасным: высокие скулы, гладкая золотистая кожа, миндалевидные влажные карие глаза. Само собой разумеется, Ясвант оставалась недосягаемой: на два класса старше, круглая отличница, да ещё с полным осознанием (вплоть до последнего мальчишеского стояка) своих прелестей.