Судя по всему, Мэри обрадовалась его приходу.
— Нет, так было у предыдущего владельца. Я не перекрашивал.
Хабарик перешёл к Эндрю. Сделав затяжку, Эндрю призадумался. Еле-еле вставил; кончил через десять секунд. Не так чтобы очень, но он бы за это отдал всё. Он вообразил распластавшуюся перед ним Гайю Боден и тихо застонал; хорошо ещё Пупс не услышал. Задыхаясь от эротических видений, попыхивая хабариком, Эндрю не мог унять эрекцию, хотя наваливался животом на согретый его телом клочок земли и старательно прислушивался к мягкому речному течению в считаных футах от своей головы.
Через несколько минут, осторожно высвободившись, она повела его на кухню и заварила чай.
— Что ж ты покрываешь старика Обри Фоли, Майлз? — спросила Саманта. Она наконец-то достигла той желанной степени опьянения, когда язык у неё развязался, а страх исчез — осталось только желание позлить других, чтобы самой позабавиться. — Старичок Обри Фоли, которому принадлежали все эти рустованные камни, или как там их, Майлз вам рассказывал, всех обвёл вокруг пальца…
Барри Фейрбразер умер. Испустил дух. Окочурился. Ни одно событие национального масштаба — будь то война, обвал финансового рынка или террористический акт — не могло бы вызвать у Ширли такого трепета, жгучего интереса, лихорадочного потока мыслей, какие одолевали её сейчас.