– Справедливо сказано, – подвякиваю я. – И без того от тебя ноги затекли. Одни убытки и никакой пользы.
– Этому агрегату сто лет в обед. Крутизна в том, что бодаем без проблем?
– С какой стати? Вы уже и так нам наприсылали… подарочков… Вот скажите, тридцать итальянок, которых вы отправили нам вторым бортом… Вы были в курсе, что эти туристки – активистки самого отмороженного во всей Европе феминистского общества? Большей частью активные лесбиянки? Бригада плоскодонок?
Он машет рукою – фигня! Быстро идет внутрь поликлиники.
А возможно, от отравления угарным газом померли. То, что они отравились, как-то повлияло? Смерть от отравления вызывает метаболические изменения в организме. Нарушается биохимия. Замерзшие бомжики, найденные то ли их приятелем, то ли сторожем, то ли дачником (а в Петергофе дачи – это будочки скорее, и жителям до них не сто кэмэ ехать, вполне мог кто зайти после работы), – отогрелись только уже в морге. Благо там ехать всего ничего. Надо на биохимию проверить. И то, что мерзлые не оборачиваются или в анабиозе находятся, тоже запомнить.
Но вот погрузка заканчивается. В мебельном фургоне закрывают дверки, и команда шустро возвращается к машинам.