Я увидел Павла. Тот был уже на барже, стоял у мачты, даже не глядя на меня. Фома о чем-то тихо говорил с ним, давешний крепыш и еще двое незнакомых мне стояли там же. Все вооружены, но подчеркнуто нас игнорируют. Ну и хорошо, в обще-то, мы с ними не рвемся общаться.
Подъехала Вера в своей двуколке, спрыгнула, попрощавшись с Василием, поднялась на борт, поцеловалась с Аглаей.
Мы бы и пешком дошли до форта, где расположились "святые братья", но из Макара даже с костылем ходок был так себе, долго пришлось бы идти и мучительно. Берег встретил шумом, суетой, знакомыми портовыми звуками и запахами. Время от времени с туч срывался мелкий холодный дождик, такой слабый, что я поначалу думал, будто это от самого моря водяную пыль несет, и лишь потом заметил — капли-то не соленые. Даже плащ накидывать не стал, хоть и прихватил его с собой.
— Ничего, пока не помер, — прохрипел он в ответ.
— Поскольку Вера осталась последней от ветви Павла Светлова, совет налагает запрет на участие ее в походах за товаром, а также другой активности купеческого дома "Светловы", сопряженной с опасностью. Совет обязывает Евгена Светлова обеспечить Веру достойной и важной для семейного дела работой на берегу, и Совет же берет на себя обязанность проверять выполнение своего решения. Евген, с этим все понятно? — посмотрел преподобный на дядю Веры, невысокого, плотного, светловолосого, с округлой бородой. Которая его почему тоне старила, а наоборот молодила.