— У половины острова жены с мужьями в походы ходят, а я, если ты помнишь, ветеринар, причем только я теперь по вызовам езжу. На Лазаря Каменщикова расчет уже такой… старый он, — сказала она, доставая из коробки рулон свежего бинта. — Вытягивай ногу.
Видно и вправду было все как на ладони — большой красивый дом у самого среза воды, у галечного пляжа. Дом как и все здесь, всеми ветрами продуваемый, деревянный и тростником крытый, зато с большими верандами, уставленными плетеной из ротанга мебелью, пол из пальмовых досок накрыт плетеными циновками, на стенах бронзовые светильники — даже красиво, можно подумать, что хороший архитектор работал. А может и работал даже.
— Нет, не ожидаю, если честно, но не исключаю. Я их никогда не исключаю, поэтому и живой до сих пор. А как начнешь исключать, то считай что вышел ты весь, недолго протянешь.
— Здравствуй, главный! — протянул он мне руку.
Веселье вокруг разгоралось все пуще, из-под всех навесов слышались крики пьющих, пиликанье скрипок, бренчание гитар, где-то топали каблуки в танце. Из открытых окон борделя, защищенных от нескромных взглядов тростниковыми жалюзи, доносились стоны и вздохи жриц любви, старательно, но не очень талантливо изображающих страсть.
— Вот это есть, этого много, — обрадовался торговец, направляясь в кладовку.