Если я его не убил, или не ранил тяжко, а все это военная хитрость, то мне каюк. Потому что я даже встать не могу толком, на четвереньки с трудом поднялся. А когда на ноги встал, то чуть не упал, в глазах потемнело, закружилась голова, онемело лицо — еще чуть-чуть и обморок. Покачнулся на подгибающихся ногах, которые почти не чую под собой, но устоял. Вздохнул глубоко, изо всех сил, ребра схватило, но как-то так, вроде и больно, но — хорошо. Как в первый раз полной грудью.