— Ну, например станешь ты судовым ветеринаром. А мы там специально кота заведем, будешь его лечить.
— Можете не соглашаться, но других условий не будет, — вынужден я был все же дополнительно разъяснить позицию после несколько затянувшейся молчанки.
Ватага — и экипаж, и бойцы, подтягивалась дружно, с рюкзаками и сундучками, с винтовками и ружьями в чехлах. Здоровались, хлопали друг друга по плечам, расходились по каютам, оставляя там свое добро, и снова выходили на палубу, оживленные, видать волнение не только у меня. Ну да, вроде как новый этап в жизни у всех, у кого в большей степени, у кого в меньшей, но… все же.
— Нет, — ответил тот вроде как удивленно. — Но ты ведь уже не с улицы. Мы тебя знаем, проверяли, были даже в деле вместе. И я вижу успехи — провалился без ничего, сейчас уже владеешь яхтой, мозги на месте — почему не поддержать? Тем более, что ты уже на нас работаешь.
Вниз спускаться было шумно, камешки сыпались, сухая глина, так что получается, что если на холм заберешься, то лучше уже с него не слезать. Ладно, что хотел увидеть, то увидел. Прогулка по лесочку вокруг острова совершенно никаких новых впечатлений не принесла, везде все одинаково. И вот папоротники эти то есть, то нет. Где кусты, там нет папоротников, где нет кустов — они тут как тут, больше в тени. Развесистые, широкие, они как зонтики примерно на высоте колена. Хорошие папоротники, очень хорошие.
Комары особо не жрали, действовал репеллент, но все же несколько раз давил их на открытых руках. Видать, самые голодные, презрев все запахи, бросались в атаку. Комары здесь мелкие, к слову, но кусачие — страсть. И волдыри после укусов огромные, вроде как аллергия. А вот лицо сетка прикрывает. Стрелять с ней, правда, будет не очень, но пока стрелять не в кого. А там и поднять можно будет.