Подручные зароптали было, но холодный, равнодушный, как у ящерицы, взгляд раскосых глаз прошелся по лицам — и ропот увял.
— Делать мне больше нечего, — буркнул старший кентурион. — Твоя кентурия — делай, что хочешь. Я тебе доверяю.
— Ты же говорил: он фракиец, — напомнил Черепанов.
Гонорий выслушал рыжего вождя очень внимательно, затем безо всяких экивоков поинтересовался, каковы будут конкретные размеры вандальской «щедрости». Иными словами, сколько им заплатят за консультации.
Геннадий очень сильно опасался, что гордый кентурион пошлет вандала куда подальше, но этого не произошло.
Трибун подпрыгивал на скамье и вопил, брызгая слюной. И был не одинок в проявлении чувств. Это Геннадий Черепанов был одинок в своем брезгливом неодобрении.