— Нечего тебе болтать с этим кентурионом, Мавродий! — Преторианец, опередивший их и уже поднявшийся наверх, обернулся. — Кстати, кентурион, не хочешь ли представиться как положено?
— Не стрелять! — заревел Дидогал, когда его люди схватились за луки. — Грести! Грести, во имя Доннара!
— Ромлянин спрашивает: зачем ты щенят побил?
Черепанов хмыкнул. Человеческая натура неизменна: вид чистой белой стены оскорбляет взгляд обывателя. Когда-то Геннадий прочитал, что количество и плотность настенного «творчества» на единицу площади соответствует общему уровню культуры народа. «Дописки» прекращаются, как только поверхность перестает «оскорблять» взгляды масс своей «недопустимой» чистотой. Судя по данному забору, культура в Римской империи была на высоте. Правда, и забор был выбелен относительно недавно.
У Черепанова было другое мнение. А мнение «начальства», в частности трибуна Гая Петрония Магна, наверняка не совпадет с тем, что задумал подполковник.
В столовой, приземистом здании на коротких сваях, кроме них, было еще человек десять. Все — мужчины. И никто не обратил внимания на крик.