Трибун был уверен в том, что говорил. И у него были основания быть уверенным.
— Это наш долг, — спокойно ответил Черепанов.
— И это — следствие нашей политики, сын мой, — продолжала Мамея. — И знак того, что боги благоволят нашему правлению.
Впрочем, убеждать Черепанова особо и не требовалось. Он был уже не в тех годах, чтобы играть в Рэмбо без острой необходимости. Главным побуждающим мотивом в данном случае было желание вернуться к тем местам, где утонул в болотной грязи его спускаемый аппарат. Не к аппарату, а к оставшемуся в одиночестве летчику-исследователю Алексею Коршунову.
Обычному человеку этого не понять. Разве что вспомнить те ощущения, когда нажимаешь на педаль газа, и сотня лошадиных сил бросает тебя вперед. А потом умножить это чувство в сто, в тысячу раз, во столько, во сколько мощь двигателей «сушки» превышает мощность самого крутого автомобильного движка. А ведь есть еще небо…
Собственно, Геннадий был уже не нужен. Ему осталось только наблюдать, как действует настоящий специалист.