Все шестеро раненых, оставленных на вилле, выжили. И уверенно шли на поправку. Медик, худощавый грек лет пятидесяти, заверил, что пятеро не позднее, чем через два месяца смогут вернуться в строй. Шестой, к сожалению, никогда уже не будет легионером. Рана в боку заживет. И сломанные ребра тоже срастутся. Но германский топор перерубил подколенные сухожилия. Поэтому раненый навсегда останется калекой.
На этот раз Черепанов успел понять, что произошло. Вернее, почувствовать, как мягкая, почти нежная рука Ляна скользнула по его руке, от запястья вверх, а потом пальцы китайца как-то проникли между черепановских мышц, уже у локтевого сгиба, и правая рука Геннадия отнялась так же, как и левая. Миг спустя дикая боль, словно удар тока, проскочила между онемевшими руками Черепанова. У Геннадия как будто сердце остановилось. Наверное, он закричал. Если этот вибрирующий вой можно назвать криком. В следующий момент китаец резко хлопнул летчика ладонью точно в центр груди. И Черепанов отключился.
Напоровшийся на трезубец противника мурмиллон скорчился на земле, прижимая руки к животу. Его противник ждал, обернувшись к императорской ложе. Императора сегодня не было. Зато присутствовала его мать, соправительница Мамея. Императрица вяло шевельнула кистью. Ретиарий взмахнул трезубцем и проткнул шею раненого. Тот даже не пытался уклониться.
— А вот этого, Геннадий, тебе знать не положено! — Девушка засмеялась. — Мужчин на таинства Весты не допускают. У вас — свои таинства.
— Он из всадников (Черепанов не сразу сообразил, что имеется в виду сословие всадников), толковый, но опыта никакого. Это его первое самостоятельное задание, так что он будет стараться.
— Сегодня, раньше, чем Даритель Жизни коснется Матери-Земли, будет зачат великий герой. Переведи ему.