— А теперь, — Черепанов усмехнулся, — когда мы с тобой уже заключили союз, может, ты скажешь мне правду?
— Сочувствую тебе, Череп, — с презрением бросил первый кентурион. — Все они — трусы. Все как один. Шавки, которые только и умеют, что брехать из-за угла да поджимать хвост, когда им покажут палку. Мне стыдно, что они — в моей когорте. Бери их, кентурион, учи их, владей ими, бей их… Можешь даже прикончить половину — никто не огорчится! Все, Череп, они — твои!
Расстались они намного теплее, чем встретились, тщедушный писарь и мускулистый кентурион. И оба — в полной уверенности, что могут, если что, друг на друга рассчитывать. Что, собственно, Черепанову и требовалось. А с первым кентурионом он очень скоро получил возможность поговорить начистоту.
Появились жрецы. Та самая тройка, которая около часа назад «освидетельствовала» Геннадия и римлянина. Но на этот раз они пришли не к ним.
— Р-ра!.. Р-ра!.. Р-ра-а!.. — подхватило эхо.
В белой длинной столе и мягком белом плаще из козьей шерсти. Густые черные волосы, искусно уложенные и скрепленные золотой сеткой с капельками крохотных рубинов, еще более подчеркивали идеальную белизну лица, словно бы выточенного из чистейшего алебастра.