Влад смотрел на картину движущейся массы людей, идущих убивать, и думал: «Даже какое-то облегчение! Я так долго этого ждал — все долгие-долгие месяцы ждал, когда это начнется. Теперь уже изменить ничего нельзя, сделать ничего нельзя, и от того, как я сумел подготовить город и людей, зависит — выживем мы или нет. Впрочем, скорее всего, выживем. В любом случае выживем — если не случится ничего такого, чего я не смогу пересилить своими умениями. Но в случае нашего бегства может погибнуть все то, что мы создавали, все наши задумки, планы, все то хорошее, что я пытался сделать и что запланировал в будущем — реформы в сельском хозяйстве, ликвидация крепостного права, рабства, прогресс, лечение людей, — все пойдет прахом. Но не надо, не надо ныть — еще не все потеряно. От нас требуется всего лишь быстро разбить этот сброд и отразить агрессию викантийцев — и все будет нормально. Они еще не знают, с кем имеют дело…»