Снял два раза: со вспышкой и без вспышки.
Набрехал, гнида! Забрал себе и сохранил бляхинское личное дело!
– Походяще. – И похвастался: – Бабу откобелил, добра добыл.
Он остроумен: не записной шут, но и не зануда.
Наверное, случись это сразу по приезде товарища Рогачова в Конармию, не сносить бы комбригу головы. Не раз и не два видел Бляхин, как Панкрат Евтихьевич своею рукой, без трибуналов, вредных для революции элементов карает. Страшен усатый комбриг, а и он настоящую силу почуял. Стоял, ждал – не шелохнется.
На полу грудами валялась гнилая солома, сильно пахло плесенью.