– Походяще. – И похвастался: – Бабу откобелил, добра добыл.
Он остроумен: не записной шут, но и не зануда.
Наверное, случись это сразу по приезде товарища Рогачова в Конармию, не сносить бы комбригу головы. Не раз и не два видел Бляхин, как Панкрат Евтихьевич своею рукой, без трибуналов, вредных для революции элементов карает. Страшен усатый комбриг, а и он настоящую силу почуял. Стоял, ждал – не шелохнется.
На полу грудами валялась гнилая солома, сильно пахло плесенью.
– Обмишурились вы, господин, – пролепетал Бляхин. – Отродясь в Питере не бывамши…
Пешком далеко, поэтому дядя Володя остановил извозчика. Тот не хотел Филю в его грязном ватнике на сиденье сажать, но Слезкин ему синенькую посулил, и сели, поехали.