— Я пройду через перевал, — нетерпеливо произнес Арьен — и, повинуясь его нетерпению, жеребец переступил передними ногами. — Ничего со мной не случится. Теперь уже некому меня подкарауливать.
— А такому, — отрезал Арьен, — который и сам привык даже в отхожее место при полном параде таскаться. Которому и в голову не придет, что ты можешь поступить иначе. Скажешь, таких и вовсе не бывает?
Эннеари кивнул, взял камень обеими руками (так не бросают, промелькнуло у Лерметта в голове) и с тяжелым выдохом дровосека обрушил его сначала на свою левую ногу, потом на правую.
Эннеари искоса взглянул на принца. Тот даже и не пытался напустить на себя серьезный вид.
Ветки от лесины обламывались без труда, а вот со стволом пришлось повозиться. Когда перемазанный с ног до головы, усталый и мрачный донельзя Лерметт расчистил возле Эннеари место для костра и принялся выкладывать шалашиком наломанный хворост, эльф уже не лежал. Он сидел, вытянув ноги перед собой — и ни на одной из них не было и следа синевато-багровых лоснящихся вздутий.
— Это другой костер, — произнес Арьен, верно истолковав его недоуменный взгляд. — Я сначала перенес тебя, а уж потом за твои раны взялся. Неужто я стал бы тебя исцелять посреди этой... — Эннеари запнулся, и его слегка передернуло. — Этой бойни.