— Нельзя, — отрезал Лерметт. — С вами не только спорить, с вами и вообще разговаривать нельзя. Иначе просто поседеешь и свихнешься.
— Тогда это будет тем более горько, — сумрачно ответил принц. — Но тогда ты тем более должен увидеть все своими глазами.
— Тогда веди, — молвил принц. — Это ты у нас знаешь, куда идти — а я никакого следа не чую.
— Ты это что тут затеял, пузырь сопливый, а? — опасным тихим басом, от которого дрогнули лавки, поинтересовался кузнец. — Наших парней в грабежники сманивать?
— Я скажу, — твердо и внятно произнес Лерметт, — что мой отец был настоящим воином и доподлинным властителем, и рыцарей своих воспитал достойно. Ты ведь даже и сейчас говоришь со своим королем стоя.
— Еще теперь и лошади будут мною командовать, — промолвил Лерметт одними губами. Произнести это не только вслух, но даже и шепотом он не решился: у Белогривого наверняка ведь свое мнение имеется, кто здесь кем командует.