— Трудно? — переспросил Арьен и чему-то мрачно усмехнулся. — Нет. Не трудно. Скорей уж невозможно.
Когда он очнулся, звездный свет показался ему пугающе сладостным, совсем как еле уловимый аромат жасмина. Черная волна отхлынула, и Лерметт торопливо вдыхал этот упоительный прохладный аромат, покуда она не вернулась. Она... Лерметт попытался было приподнять голову — и не смог.
Вот и сейчас он дышал легко и привольно — все-таки дорога взяла свое. А ведь на сей раз ему, против обыкновения, отчего-то не хотелось уезжать. Такая отчего-то тяжесть на сердце... да правду сказать, повод у поездки премерзкий. Потому и кошки на душе скребут — еще бы! Лерметт на месте этих воображаемых кошек не только устроил бы из гостеприимно распахнутой души когтедралку, но и зашелся бы гнусным истошным мявом. Мерзкий повод, мерзкий... вот поэтому обычного рыцаря или там наместника недостаточно, чтобы разобраться с тем, что случилось в Луговине. Поэтому он едет — и не в Луговину даже, а за перевал. Простого владетельного сеньора за перевал бы нипочем не пустили — а принца, может, все-таки пустят. И уж во всяком случае, выслушают. Всю свою жизнь, с тех пор, как Лерметт начал осознавать себя, он мечтал увидеть, что там, за перевалом. Глупо как-то получается. Ну почему для осуществления заветной мечты непременно должна случиться какая-нибудь гнусность? Неужели нельзя было съездить просто так?
Госс перевел дыхание. Так-то, голубчик. Умы смущать тоже скверно — а только ничего из этой скверности не выйдет. Хотя за ту злобу, что ты походя в каждую чашку разливаешь, тебе так и так заедка полагается.
— Можно, — согласился Лерметт. — Вот только куда?