2024 © Все права защищенны - BookQuotes.ru
Лерметт едва не застонал. Непрошенный смех душил его, бился в горле, в груди. Выразить себя? Вот, значит, как ты это понимаешь, эльф. Наиболее низменное и пакостное свойство... нет, не человеческой натуры даже, а человеческой глупости. Наиболее отвратное и мелочное. Напыжить, выпучить, выставить на погляд — в каждой пряжке, в каждом шнурке, в каждом отвороте рукава... все смотрите, все!.. вот он — я!.. я!.. я — великий и неподражаемый Я!.. Чтоб видели. Чтоб знали. Чтоб помнили! Я. Самый-пресамый. Самый знатный. Самый родовитый. Самый богатый. Самый опасный. Самый омерзительный и злобный. Самый посредственный и обыкновенный. Неважно, какой именно — главное, что перед вами не кто-нибудь, а Его Величество Я! Выпятить это свое «я», да так, чтоб солнечный свет застило — и переть напролом, расталкивая помянутым «я» всех остальных... а чтобы ловчее расталкивать, непременно побрякушками обвеситься — чтобы нипочем не забыли, ничтожества, с кем дело-то имеют!
Просмотров: 6
— Я и уйти могу, если тебе так легче будет, — сообщил эльф.
Просмотров: 6
— Твой отец усадил собаку на место канцлера, вот почему! — в голосе плечистого слышалась ярость, тяжелая, как его перчатка. — А мне даже ошейника собачьего пожалел! Всякую шваль... всякую шваль худородную! — Плечистый задыхался — словно бы он пил вино из полной до краев чаши, а оно все не кончалось и не кончалось. — А мне ошейника пожалел!
Просмотров: 6
— Вот это? — каким-то странным голосом произнес он. — Да... конечно...
Просмотров: 8
Дверь приоткрылась, и в ее проем бочком протиснулся заспанный дворецкий.
Просмотров: 4
Этот человек хотя и звался десятником личной стражи, однако занимал при опальном канцлере совсем другую должность. Самые тайные и самые грязные поручения Селти выпадали именно на его долю. Самую опасную миссию бывший канцлер мог доверить только ему. Этот человек понимал его волю с полуслова, слушался велений господина с полувзгляда — и награды получал настолько щедрые, что прочие слуги господина канцлера могли о подобных разве что мечтать. По правде говоря, Селти платил бы ему и больше, когда бы не странное неприятное чувство сродни неловкости, которое охватывало бывшего канцлера всякий раз в обществе этого человека. Он не знал, не хотел знать, что чувство это именуется стыдом — тем тайным стыдом, который всякая посредственность испытывает хотя бы смутно при виде человека более незаурядного... особенно если упомянутая посредственность им повелевает.
Просмотров: 6