— Так... — задумчиво произнес он, выбираясь из-под плаща, которым укрывался от ночной прохлады. — Похоже, я опять ляпнул что-то не то.
Что и говорить, необычная одежда. И подбор оттенков какой странный... для глаза приятный, кто же спорит — но Эннеари до сих пор у людей ни с чем подобным не сталкивался. Рубашка цвета топленого молока. Майлет и штаны того восхитительного, ни с чем не сравнимого оттенка, который бывает только у высохших до звона осенних листьев. Шнуровка в тон влажной после дождя сосновой коры. Дивная гармония, исполненная прозрачной печали.
Лерметт остолбенел. До сих пор он Эннеари видал во всяких видах — и рассерженным, и негодующим, и гневным, и яростным. А вот теперь Арьен самым простецким образом освирепел. Конечно, свирепый эльф — зрелище не только поучительное, но и на свой лад забавное, и любуясь им вчуже, со стороны, Лерметт бы не преминул тайком улыбнуться. Но сейчас при виде того, как Арьен катает тяжелые желваки по каменно-белому лицу, у Лерметта враз пропала охота улыбаться.
— Положим, вам его и вчетвером его, скорей всего, не взять, — недовольно заключил Селти. — Сумеете поймать его — ваше счастье, уплачу вдвое, но мне в такое верится с трудом. Задача ваша не поймать, а задержать его. Остановить. Заставить промедлить. Поняли?
— Ах, это... — равнодушно протянул Эннеари. — Не секрет, конечно. Это ларе-и-т`аэ.