— Пойдемте, — сказал Кенет, все еще сомневаясь. Однако сомнения мигом покинули его, когда раненый радостно распахнул глаза на тихий оклик: «Аканэ, дружище! Живой!»
— Я же говорил, что мы еще увидимся, сынок, — напомнил кузнец.
Кенет не чувствовал, как по его лицу течет теплая липкая кровь, пока на руку ему не шлепнулась тяжелая красная капля. Кенет бессознательным движением поднес руку к лицу, вытер его... ну точно, кровь. Весь в крови измазался. И лицо, и руки, и хайю... надо же, как течет, будто он нос расквасил... и перемазался весь...
Кенет молча хлопнул Бикки по плечу и вышел.
И даже когда перед ними открылись городские ворота, вид отдаленной толпы за стеной не вызвал у них ни страха, ни даже мимолетного беспокойства, настолько они были уверены в собственной привычной безнаказанности. Лишь потом, когда толпа растеклась навстречу им и оттерла нескольких человек в сторону и плотно сомкнулась вокруг остальных, им стало страшно. Тех немногих, кто действительно старался облегчить страдания больных, толпа пощадила. Их не только оттерли, но и как-то очень ловко и естественно выпихнули наружу, и они не могли пробиться назад и выступить в защиту тех, кто остался посреди толпы, даже если и хотели.
Кенет уже отошел довольно далеко. Наоки едва догнал его.