— А с чего им розниться? Вор и купец — друг другу родней братанов. А впрочем, бес с ними, — Игнат встряхнул гуся, к которому уже принюхивалась приблудная собачонка. — Пошли поседжоним, аридмахи набуксаемся. Аридмаха у меня клёвая, не кухторная, для себя боярин держал.
Семья была большая, и Сёмка в ней младшенький — материн любимец. А как средний брат Ондрюха на Дон бежал казаковать, бросив отцовский дом и жену с детьми, так мать и вовсе к Сёмке прикипела. Сёмке то и любо, век бы так жил.
Охотники нашлись быстро, и вскоре отряд, набранный с бору по сосенке, спешил сквозь масличные рощи в сторону от разоряемого города.
— О чём он орёт? — злорадно любопытствовали огланы, знавшие, что Семён разбирает Мартынову речь.
— Правильно. Так оно надёжней. Ну, с богом. Идти пора. Грамотку спрячь крепче и никому, кроме барона Мюнхаузена, не отдавай.
— Не вышло, — огорчённо произнёс дед Богдан. — А я надеялся, раз ты сам оттуда, то сможешь помощником стать. У меня-то уже сила не берёт…