— На верблюде, — твёрдо сказал Семён. — И товаров с собой набрать, вьюков хотя бы полста.
В таком настроении пребывал шестой губернатор в ту минуту, когда к нему приволокли связанного Семёна.
Крест стоял прочно, глубоко вкопанный обожжённым комлем в суглинок: струганый конёк защитил его сверху от осенних мозглых ситников, и деревянный знак нерушимо высился при дороге, памятуя проходящим о горестной судьбине грешной великомученицы Фроськи. Помолись, прохожий человек, ежели умеешь, хоть и не велено молиться за божьих ослушников.
Недели через две вместо одной из старых татарок на склон заявилась Дунька.
— Знатно у тебя, дядя, по свету погуляно, — признал атаман и, крутанув знаменитые усы, гаркнул: — Как, молодцы, возьмём дядю в круг?
— А мы чем торгуем? — Онфирий гремел в голос, не слыша Игнашкиных глупостей. — Смолой, дёгтем, мылом, пеньковой куделью, льном непряденым, воском, мягкой рухлядью. Их делать — работа копеечная, грубая. Вот где Россия иноземцам утекает! Лес сведём, руду покопаем — с чем останемся?