Цитата #1105 из книги «Ворона на мосту»

Тот факт, что обе руки по-прежнему были целы и невредимы, я имею в виду, не тронуты тлением, удивительным считать не следует. Обычное дело: тела могущественных колдунов почти никогда не разлагаются после смерти, разве что найдется добрый человек, специально для этого поворожит, тогда, конечно, труп быстро теряет привлекательность. Напрасно вы удивляетесь, некоторые люди не могут оставить в покое своих врагов даже после того, как те умрут, — ничего не поделаешь, иного смысла жизни и даже более захватывающих развлечений у них нет, то есть вообще ничего, кроме ненависти, а что ж, еще и не такое бывает.

Просмотров: 4

Отец, разумеется, рассчитывал, что я произведу изрядное впечатление на орденское начальство, но эффект превзошел его самые смелые ожидания. Я был сущим дикарем и выглядел, надо думать, соответственно: долговязый, тощий, взъерошенный мальчишка, да еще и с ручной лисой на невидимом поводке. При этом моя обширная, хоть и бессистемная начитанность сразу бросалась в глаза собеседникам, а скверные манеры избалованного ребенка пришлись как нельзя более ко двору: храбрость, нахальство и высокомерие ценились в те времена превыше иных доблестей. С Великим Магистром ордена Дырявой Чаши я поначалу говорил как с дворецким, которому не сегодня-завтра прикажут убираться вон; несколько лет спустя отец рассказал мне, что старик был совершенно очарован, хоть и не преминул тут же поставить меня на место. Помню, мне совершенно не понравилось, когда Великий Магистр превратил меня в дырявый половик — совсем ненадолго, и больно мне не было, но худшего унижения я не испытывал никогда в жизни. Когда он вернул мне первоначальный облик, я ничего не стал предпринимать, даже рассердиться по-настоящему не сумел, просто стоял в центре приемного зала с разинутым ртом, как распоследний болван, — столь велика оказалась моя растерянность.

Просмотров: 3

Наконец я не выдержал неопределенности и послал ему зов. Это был, можно сказать, жест отчаяния. Мне не нравилась идея вступать в переговоры с намеченной жертвой — хотя бы потому, что прежде я так никогда не поступал. Но тянуть было бессмысленно: я зашел в тупик и очень хорошо это понимал.

Просмотров: 3

К моим услугам была огромная орденская библиотека и несколько совершенно свихнувшихся древних ведьм — старейшие женщины ордена Дырявой Чаши очень меня любили и охотно одаривали беседами, которые, как я сейчас понимаю, могли бы свести с ума и более крепкого человека. Мои товарищи пустили слух, будто старухи учат меня древнему искусству любви, и посмеивались у меня за спиной — открыто задевать меня никто не решался. Искусству любви я выучился много раньше и в совсем иной компании, но тут рассудил, что глупые сплетни — наилучшие стражи для моих секретов, а потому не пытался их оспорить и лишь пожимал плечами в ответ на осторожные расспросы. Если бы кому-нибудь из любопытствующих удалось подслушать мои беседы с женщинами ордена, они были бы, мягко говоря, озадачены. Мы говорили о смерти и больше ни о чем. Разговоры на иную тему я объявлял пустой болтовней и пресекал незамедлительно, ничуть не смущаясь возрастом и авторитетом собеседниц.

Просмотров: 3

Его Безмолвная Речь имела ярко выраженный оттенок неподдельного сочувствия. Вот сейчас я растерялся по-настоящему. Куда больше, чем когда выяснилось, что Лойсо знает о моем союзе с Чиффой. Быть первым в Мире человеком, которого пожалел Лойсо Пондохва, — что за причудливая форма избранничества! Впрочем, даже если бы я, окончательно обезумев, стал хвастать этим на всех перекрестках, мне бы все равно никто не поверил.

Просмотров: 3