— Эррей, вернись к гостям, — едва поведя бровью, велела госпожа та Ларо, и мой доблестный «Фантом», даже не пикнув, бесшумно испарился. — Леди Гайдэ? Я так поняла, что вас заинтересовала моя оранжерея? Я вздохнула.
— Без понятия. Это матушка тут хозяйничает. Ну, и садовник наш, конечно.
— Вот как? — взгляд короля из раздраженного постепенно стал задумчивым. — Пожалуй, в это я могу поверить. Однако у господина да Нейри вы спросили, первым делом, совсем иную информацию.
Шиза, вон. Человек свое расположение показывает, а ты все дело портишь. Никакой это не каземат. Пыточных инструментов нет. Дыбы не видно. Разожженного очага с греющимися в них щипцами — тоже. Просто комната четыре на четыре шага, пустые стены, голый пол, сухой воздух, в котором никакая бумага не отсыреет. И — небольшая колонна посередине, на верхушке которой, как ноты на пюпитре, находится под полупрозрачным колпаком незнакомого заклятия какой-то пожелтевший листок.
— Думаю, шансы есть. Если, конечно, ты готов попробовать и доверишься Гайдэ.
— Собственно, сам Обряд это и есть — коронация, — кивнул Риг. — Когда Аллар дает знак, что правитель ему угоден, ал-тар заново ее проводит и, тем самым, возвещает о новом пятилетии спокойной жизни. Когда у страны есть король, это значит, что страна жива. Когда наступает время и король умирает, на какое-то время с ним умирает и она. До новой коронации и нового Праздника Согласия. Именно поэтому перед Обрядом всегда проходит королевский бал… как бы в знак, что он может оказаться последним, и Его Величество как бы временно прощается со своим титулом… а после Обряда происходит еще один бал. Примерно через дюжину дней. И он уже означает, что король снова избран, а страна снова жива. Я удивленно потерла переносицу.