Было видно, что лейтенант изо всех сил старается совладать то ли с яростью, то ли со страхом.
После утренних порывов ветра трава вдоль пыльной дороги разметалась, как будто ее расчесали. Дорога спускалась в низину между холмами и заканчивалась владением Гурни. Из-за низких облаков на лугу было как-то по-зимнему зябко. Он не без раздражения заметил, что трактор выведен из амбара и стоит рядом с сараем, в котором хранились косилка, бур и прочие инструменты. Дверь в сарай была открыта — словно намек, что придется заняться хозяйственными делами.
— Просто меня это не удивляет. Если бы ты пришел домой и сказал, что провел день с лучшей в мире командой по расследованию убийств, тогда я бы удивилась. Вот и все.
Он сделал попытку подытожить то, что произошло. Ребенок в спальне с одинокой матерью и спятившим пьяным отцом… крики, кровь, беспомощность… ужасная физическая и психологическая травма… кровавые фантазии о возмездии. Мальчишка Грегори Спинкс вырос в маньяка Дермотта, который убил как минимум пятерых и собирался убить еще двадцать человек. Грегори Спинкс, чей отец перерезал глотку его матери. Грегори Дермотт, которому проломили череп в доме, где все это началось.
Глаза Клайна загорелись. Он так наклонился вперед, что его ребра упирались в край стола. Затем его энтузиазм угас так же внезапно, как возник, и он откинулся на спинку стула с мрачным выражением лица, как будто что-то напомнило ему, что убийство — это трагедия и относиться к нему надо соответственно.