Гурни поднял руку жестом дорожного полицейского, которым был в первые полгода своей работы в управлении.
Стоял полдень, но сгущавшиеся тучи накрыли долину атмосферой зимних сумерек. Гурни включил в машине обогреватель, чтобы согреть руки. С каждым годом суставы его пальцев становились все чувствительнее, напоминая ему об отцовском артрите. Он разжал пальцы и снова сомкнул их на руле.
— Приглушенный хлопок? — недоверчиво повторил Родригес. — Вы хотите сказать, что в жертву стреляли с глушителем?
— Нет боли хуже, чем когда в одном теле живет два человека.
Гурни вскрикнул так, будто его ударили в сердце.
Трэшер уставился на него сквозь очки, спустившиеся на кончик его длинного носа.